Ведьма. I. Дочери леса - Александр Смолин

– Requiescat in pace! (да упокоиться с миром) – произнесла ведьма над могилой Проклятия и плюнула на землю. Девочка вырвалась из плена с тяжелым пронзительным вздохом. Время будто замедлилось, пока сестра пыталась отдышаться. Некоторое время она так и сидела в сжиженной от дождя грязи, из ее бронхов вырывались хрипы, пока зеленые глаза не распахнулись измазанными ресницами и не засветились подобно кошачьим светящимся огонькам на перепачканном черном лице.

– Requiescat in pace! – повторила ведьма над могилой Веды и плюнула. Дочь выскочила из могилы подобно Проклятию, оставаясь сидеть в грязи. Грязной рукой она попыталась убрать землю с век, а мгновенье спустя, ее серые глаза осветились сиреневым светом. Словно маленькая вампирша она сидела в своей канаве.

– Requiescat in pace! – произнесла ведьма над могилой Ворожбы. И голубые глаза распахнулись двумя синими огоньками, стоило девочке встать из могилы.

Сейчас сестры ощущали невиданный прилив сил. В навозной грязи они переродились в детей тьмы подобно тому как беспомощные личинки становятся мухами. Грета подвела их к свежезакопанной могиле какой-то умершей молодой женщины и приказала помогать ей копать. Могила была явно свежей, потому что над ней еще даже не установили нормального каменного надгробия. Вместо него был вколочен осиновый деревянный крест. Значит, покойницу похоронили намедни.

С виду сестренки походили на трех бесенят. Они шутливо оскаливались друг на друга, изображая нечистых духов. Ведьма орудовала лопатой, а девочки голыми руками. Словно стая голодных собак они жаждали выкопать тело, чтобы вкусить запретную скверну. Для завершения ритуала «Осквернения духа» нужно было отведать плоти мертвеца. И когда тело было выкопано, Грета велела сестрам произнести слова отречения: – Abrenuntio angelus (отрекаюсь от ангела).

Так они отрекались от своих ангелов и предавали себя царству тьмы.

Первой стала Веда. Грязная девочка срывающимся от холода голосом произнесла:

– Abrenuntio angelus! – И вгрызлась зубами в мертвую ногу покойницы. Ей пришлось повозиться с кожей, чтобы ее прогрызть, но дальше все пошло как по маслу. Мертвое мясо девочка проживала и проглотила. Целебный отвар защищал ее от дурного вкуса и тело от отравления, но не защищал душу от осквернения.

– Abrenuntio angelus, – следом повторила Ворожба и укусила стопу покойницы, жадно впиваясь в нее белоснежными зубами. Запах конечно стоял отвратительный, но не так уж чтоб слишком – умершая была еще совсем свежей. Словно ее похоронили вчера.

– Abrenuntio angelus, – закончила ритуал Проклятие. Она вгрызлась в ногу, отгрызла большой палец, но не сдержалась и вырвала все на землю.

Грета стукнула ее держаком от лопаты по спине. Чувствуя свою вину, Рыжик поспешила исправиться. Подобрала выплюнутый палец с пола из собственной блевотины и запихнула обратно в ротик. Несколько мгновений она кривила лицо, пыталась сделать ужасный глоток и проглотила смердящую плоть, а потом громко выдохнула и вцепилась руками в землю. Ей стоило больших усилий, чтобы это сделать. Но она справилась.

– Приветствую вас дочери ночи! Теперь ваши ангелы вас не найдут, – поздравила их Грета, и дала каждой отхлебнуть из флакона фиолетовую пахучую жидкость на вкус напоминающую мяту. Она позволила избавиться от скверного послевкусия во рту и успокоиться. Яркие глаза новорожденных ведьм слегка поугасли: теперь они еле заметно поблескивали во мраке леса. Сестры с любопытством разглядывали друг друга.

– Это только начало дочери мои! – таинственно говорила Грета. – Для настоящей ведьмы все это пустяки. Когда-то и я проходила по вашему пути. Впереди вас ждет посвящение, ибо ведьма не считается ведьмой без одержимости нечистым духом!

5

Окружающий мир отныне изменился до неузнаваемости. Старый лес переполняли шорохи, которых раньше девочки не замечали. Теперь они видели иначе. Все цвета стали более сочными – красочными. Темнота гуще, а свет ярче. Истинное зрение отреченных в народе именуемое «ведьминым зрением», позволяло замечать многое, что ранее было сокрыто. Лес словно шептал свои истории сквозь опадающую листву в полумраке.

А на пути к дому им даже повстречался черт. Он был взъерошенным, быстрым и с длинным хвостом, которым бил по земле подобно хлысту. Словно случайно повстречавший людей зверь, он наткнулся на девочек. Черт замедлился и стал принюхиваться. Его желтые кошачьи глаза мигали в полумраке блестящими огоньками. Бурая шерсть то и дело вздыбливалась, а морщинистый темный пятак ходил ходуном. На голове у него были маленькие рожки. Прямо такие же, как у Греты под волосами, только немного больше. Он обнюхал каждую сестру, ощерился, а затем фыркнул и стал грести землю рукой, имитируя агрессивного молодого бычка.

– Они со мной, нечистый! Иди, откуда пришел! – грозно велела ведьма черту, а для пущей убедительности стукнула о землю клюкой.

– Ты персона почтенная, – прошипел нечистый, хитро прищурив мелкие желтые глаза с крупными черными продолговатыми зрачками. – Я удаляюсь, – гортанно добавил он, взвизгнул, и побежал в чащу со всех лап, поднимая за собой ворохи желтых листьев.

– Вы это видели? – удивилась Ворожба.

– Девочка моя, ты вскоре и не такое увидишь. Ну что… хотите быть ведьмами? – с энтузиазмом спросила Грета.

– Да маменька! – ответили в голос две сестры.

Только Проклятие просто промолчала. Она до сих пор не могла придти в себя после ритуала. Ей хотелось скорее попасть домой, лечь в постельку, забыться, и погрузиться в мечтания о далеких землях. Она не помнила своих родителей и не знала, кем они были, но ей бы очень хотелось сейчас, чтобы заботливая мама обняла ее и почитала сказку.

Дождь лил как из ведра, смывая с детей остатки навоза вперемешку с грязью. Грета стояла во мраке деревьев и обнимала своих дочерей. А дочери… обнимали ее.

6

Отказавшись от охраняющих ангелов, девочки лишились защиты и теперь полностью видели всю нечисть воочию. Они и подумать не могли, сколько страшных духов живет в их доме. Раньше они видели только домовика, а теперь всевозможных мерзких тварей – скраденов, которые шастали по всему дому и делали что хотели. Они были черными как копоть, бесплотными, словно легкая дымка, длиною в один локоть, подобны летучим змеям с отросшими лапками. А возле печи оказывается все это время жил мохнатый бабай: высокий и страшный носатый дух. «Черный», как зола. С большим пузом. Но не злой, а добрый. Он на печи любил спать, и горшками греметь. Девочки разглядывали новый-старый мир с широко раскрытыми ртами. Проклятие попросила Веточку взять ее за руку. Новый мир пугал ее своими ожившими кошмарами.

Грета сказала, что когда они станут ведьмами, то смогут повелевать всеми этими существами из потустороннего мира. А пока им нужно было, как следует вымыться и приготовиться к помолвке с дьяволом. Девочки, готовились стать ведьмами.

– Веточка, милая Веточка, – шептала на ушко Проклятие. Она отвела сестру в кладовую, чтобы мать с Ворожбой их не слышали. – Любимая сестренка, кроме тебя меня никто не оберегает и не утешает когда мне страшно. Так помоги же мне и сейчас. Там на кладбище я умерла от страха, и я не знаю, какая сила меня воскресила. Так сильно я никогда не боялась. А наша маменька говорит, что это только начало. Я даже боюсь представить, что ждет нас там во мраке подвала. Может быть, оттуда я уже не вернусь прежней, – глаза бедняжки едва не плакали.

– Не бойся Зеленоглазка. То, что должно случиться – случится. Но ты можешь отнестись к этому иначе. Страх он велик пока ты трусишь, но стоит тебе побороть его и он уже не сможет причинить тебе вред. Прочувствуй его целиком и перестань бояться.

Веточка заботливо поцеловала сестру в щеку и повела за руки на кухню.

Ведьма велела бабаю нагреть воды и поставить деревянную кадку посреди кухни, чтобы ее дочери могли спокойно помыться в тепле возле печи. Пошатываясь, словно медведь, бабай вынул сколоченный досками таз с двумя обручами из кладовой. Шлепая босыми лапищами по деревянному полу, он установил его посреди кухни. Каждую сестру нужно было хорошенько отмыть от неприятного запаха кладбища и навоза. Для этого Грета добавила в таз немного хвойных веток. Она бы могла воспользоваться полынью, только вот нечисть, ее, не переносила на дух. После чего, бабай принялся за железные ведра с водой из ручья. Он растопил печь и принялся их греть.

Девочки весело мылись в одном тазу и шумно болтали. Но не Проклятие. Она безмолвно сидела в воде, потупив взор.

– А мне понравился поход на кладбище, – заливисто хихикала Ворожба. – В могиле так здорово, – щебетала хвастунья. – Сейчас она храбрилась, но там, в грязевой яме, когда ее нежное тело ушло под землю абсосанное беззубой пастью, никто не знал, что она обмочилась. – А покойница на вкус даже ничего.